Небанковский финрынок нуждается в евроремонте – первый замглавы НБУ Рожкова
Эксклюзивное интервью первого заместителя главы Национального банка Украины (НБУ) Екатерины Рожковой информационному агентству “Интерфакс-Украина”
НБУ уже пять месяцев является регулятором небанковского финансового рынка. Каким был процесс перехода?
Рынок не заметил переход. Опасения, что НБУ с первого дня начнет большую чистку, оказались надуманными. Единственная техническая проблема – подача отчетности. После ликвидации Нацкомфинуслуг поменялся адрес и система подачи. Поэтому отдельные компании не вложились в срок. Вследствие чего анализ отчетности немного осложнился. Сейчас все в порядке.
В остальном все остается, как и прежде. Ни требований, ни нормативов к рынку мы не ужесточали, как и обещали. У небанковского рынка стало больше коммуникаций с регулятором. Заметно, что они к такому не привыкли. Все заинтересованы в сильном и открытом регуляторе.
Действительно, большому по количеству участников рынку, который жил более 25 лет по другим правилам, непросто сразу перестроиться. Связующим звеном в этом вопросе могут быть ассоциации. Их должно быть много или одна в каждом сегменте с обязательным участием?
На небанковском рынке проблема не в количестве ассоциаций, а в вовлеченности финучреждений в их работу. На рынке 2 тыс. компаний и 15 ассоциаций. При этом половина небанковских компаний не состоят ни в одной из ассоциаций. Многие из них региональные, поэтому не следят за ситуацией, не знают о новых регуляциях, и в целом оторваны от происходящего.
Небанковские ассоциации должны стать архитекторами рынка, а не временными альянсами, которые защищают интересы отдельных групп участников. Сейчас на рынке есть несколько объединений, которые вовлекаются в его работу и создают добавленную стоимость.
Было бы хорошо, если работу удастся построить по примеру банковского рынка, где 74 банка и три ассоциации. Когда у нас возникают вопросы или идеи, мы рассылаем предложения ассоциациям и предлагаем вернуть их с общей позицией. Далее обсуждаем.
На фондовом рынке одно СРО и все должны входить в него. Судя по банкам, вы сторонник того, что должно быть несколько объединений. А на небанковском рынке?
Объединений должно быть несколько с учетом разносегментированности небанковского рынка. Но компании обязательно должны быть членом хотя бы одного СРО. Так и нам, и рынку будет проще. Ведь будет возможность объединять идеи. Небольшим компаниям сложно в одиночку отстоять свою позицию. Они зачастую забрасывают нас хаотичными предложениями, не оценивая комплексную картинку.
А что с количеством участников рынка? Ваши данные очень отличаются от данных Нацкомфинуслуг и Госстата.
Сейчас зарегистрировано порядка 2 тыс. компаний. Более 25% из них или почти 500 компаний – неактивные, существуют лишь “на бумаге”. Это не спячка, и даже не летаргический сон. Они не планируют работать с клиентами. В каждом сегменте их от 14% до 35%.
Часть из неактивных (170 компаний) зарегистрирована на временно оккупированных территориях. Законодательство не позволяет нам аннулировать их лицензии и исключить из реестра. Новым проектом закона о финансовых услугах мы этот пробел закроем. Вторая часть компаний не подают отчетность, или их отчетность свидетельствует, что они не ведут деятельности.
Над какими проблемами небанковского сектора работает сейчас НБУ?
Сейчас – переходной период. В течение этого года мы ничего кардинально не меняем. Наша главная задача – заложить фундамент нового регулирования рынка. Мы хотим построить здание, у которого не снесет крышу даже от землетрясения.
В работе большой пул законопроектов, которые нужно отработать со всем рынком, финализировать и внести в Верховную Раду. Параллельно мы разрабатываем подзаконные акты. В законах будут прописаны общие правила и подходы к регулированию, тогда как более точечные вопросы, такие как порядок расчета страховых резервов, отработаем на уровне нормативки НБУ.
Внедрение нового регулирования будет постепенным и займет не менее трех лет. Лавиной новаций рынок точно не накроет. Новые правила работы позволят смотреть на финучреждение, как единое целое: с понятной бизнес-моделью, корпоративным управлением, системой внутреннего контроля и поведением на рынке.
Если кратко, в чем заключается идеология новых законопроектов?
Идеология простая. Первое – все компании должны иметь прозрачную структуру собственности. Это маркер. Когда вы идете к врачу, вы сперва узнаете о его стаже, опыте, отзывах. На финансовом рынке то же самое. Вы должны понимать, с кем имеете дело, и перед кем у вас возникает право требования и обязательства. На этом строится доверие.
Второе – это риск-ориентированный подход в надзоре за рынком. В чем его суть? Чем больше доля компании, тем больше рисков она несет для клиентов. Следовательно, к ней нужны более высокие требования и более тщательный надзор. Такой принцип работает и в отношении банков. Он должен быть универсальным для всего финрынка.
Третье – мы серьезно упрощаем лицензирование и пруденциальные требования. Делим компании на те, которые должны выполнять пруденциальные нормативы, и те, у которых их нет.
Четвертое – вводим понятие “рыночного поведения”. Это об отношении к клиентам и к их правам. Реклама финансовых услуг должна стать честной и достоверной. На сайте и договорах нужно раскрывать всю информацию об услуге. Нецивилизованных методов к клиентам не используем.
Пятое – корпоративное управление с учетом пропорциональности. Для крупных страховщиков будет один подход, а для небольших – другой. Речь идет не только о наличии набсовета и правления. А и о процессах и правилах поведения.
Эти рамочные принципы будут изложены в законопроектах “О финуслугах и финансовых компаниях”, “О страховании” и “О кредитных союзах”. Принимать их нужно в одном пакете. Сейчас финально согласовываем, и будем передавать в парламентский комитет. Надеюсь, успеем это сделать еще в 2020 году.
Сколько участников рынка уже его покинули и сколько планируют?
С июля с рынка ушло 38 финучреждений и еще 45 добровольно отказались от всех лицензии сами. Преимущественно рынок покидают финансовые компании (сдали лицензии – 19). Также ушло девять страховщиков, шесть ломбардов и пять кредитных союзов. Все эти решения сейчас принимает рынок добровольно. Принудительно мы лицензии ни у кого сейчас не забираем.
Пример – страховые компании. Становясь регулятором, мы открыто сказали, что страховым нужно будет обязательно выполнять нормативы, не нарушать закон о финмониторинге, раскрыть собственников. Те компании, которые не хотели этого сделать, решили, что им удобнее покинуть рынок.
Впереди у нас долгий путь по перестраиванию работы небанковского рынка и его консолидации. Вероятно, количественно участников станет меньше, в первую очередь из-за ухода неактивных компаний, но рынок станет стабильным и сильным. Мы хотим более активно вовлечь небанковский рынок в экономическую жизнь страны. В целом, небанковский рынок нуждается в евроремонте.
В каком состоянии сейчас находятся страховые компании?
Одна из основных проблем страхового рынка non-life – качество активов. Они нужны компаниям, чтобы вовремя осуществлять страховые выплаты и покрывать потенциальные будущие риски. При оценке мы разделили страховщиков на четыре группы по их размеру, а также в зависимости от уровня выполнения нормативов определили их зоны рисков (“зеленая”, “серо-зеленая”, “оранжевая” и “красная” зона).
Относительно страховщиков, которые занимаются рисковым страхованием: 11 наибольших страховщиков (1-я группа общественной важности) занимают 53% рынка практически все находятся в “зеленой” зоне. Это компании с хорошим качеством активов: депозиты и ОВГЗ. Во 2-й группе общественной важности 15 компаний занимают еще 17% рынка. Качество их активов, как говорится, “будем посмотреть”. Получается, что 70% этого рынка приходится на 26 компаний, активы которых относительно приемлемые. Рынок очень концентрированный.
66 компаний из 3-й группы существенной важности занимают 27% рынка. У них есть какие-то приемлемые активы. Но их явно недостаточно. В их активах большая доля прав требований к перестраховщикам, недвижимость, в том числе земля, которая по большей части была совсем недавно переоценена на существенные суммы. Это операции мы сейчас проверям. Принятие этих активов мы хотим урегулировать.
И наибольшая по количеству (77 компаний) – 4-я группа общественной важности. Их доля – менее 2%, поэтому сейчас рисков для рынка они практически не несут. По структуре активов они напоминают “латифундистов”. Вложения преимущественно в землю и недвижимость. Остальные компании, либо “спящие”, либо не подают отчетность.
На лайфовом рынке 96% рынка – это 7 компаний из 1-й группы общественной важности. Качество их активов приемлемое.
На что особенно будете обращать внимание при работе со страховыми компаниями в следующем году?
Планируем в следующем году провести при помощи аудиторов “солвенси ревью”. Другими словами, оценка качества активов и правильности расчета страховых резервов. Будем точечно требовать первичные документы по состоянию на 1 января 2021 года и перепроверять с аудиторским отчетом. У нас есть вопросы к некоторым аудиторам, которые проверяют страховой сектор. Мы видим, что есть абсолютно неизвестные аудиторские компании, которые обслуживают едва ли не треть страхового рынка.
Ми не имеем права вести реестр аудиторов и вычеркивать из него компании. Поэтому будем действовать иначе. Проведем ревью, а сомнительные моменты проверят наши специалисты. Если будут расхождения с аудиторским отчетом, отправим документы в совет по надзору за аудиторской деятельностью. Вся информация обязательно будет публичной. В итоге мы хотим получить не “среднюю температуру”, а реальную картину, у кого какая ситуация.
Не планируете ужесточать требования к диверсификации активов?
Вопрос болезненный и в первую очередь касается долгосрочного страхования, то есть лайфовых компаний. С одной стороны, это объективно нужно делать. С другой стороны – из-за многих кризисов у нас приемлемых активов для диверсификации не так много.
С точки зрения регулятора, проще было бы все запретить, оставив только государственные ценные бумаги, наличные и депозиты. Тогда будет спокойно. Но задача активов для страховщиков – получить дополнительную доходность, ведь есть вероятность наступления страховых случаев, да и сопутствующие расходы требуют средств.
По нон-лайфу ситуация чуть другая. Поскольку большая часть договоров страхования работают в рамках года, – то о долгосрочном инвестировании тут нечего говорить.
Поэтому с одной стороны, нужно ограничить возможность инвестиций в сомнительные инструменты в плане рыночной стоимости и быстрой реализации, а с другой – предложить рынку варианты получения доходности. Возможно, ограничим использование недвижимости в качестве приемлемого актива. Например, принимать только офисную недвижимость и помещения, в которых размещается сама компания.
Какие еще планы?
Помимо аудиторов мы хотим проверить работу актуариев. Эти специалисты считают вероятность наступления страхового события. Исходя из их данных, страховщик формирует и определяет стоимость страхования того или иного вида, а также формирует резервы На данный момент работа актуариев фактически не регулируется.
Это не означает, что их должен контролировать НБУ. Но кто-то должен это делать. Для оценщиков есть правила, их контролирует Фонд госимущества. А здесь каждый сам по себе.
Как вы оцениваете прозрачность страхового рынка?
Страховой рынок не такой прозрачный, как банковский. Мы с легкостью назовем собственников всех украинских банков. А вот с реальными владельцами страховщиков будет сложнее. По нашим оценкам, 70-80 компаний имеют непрозрачную структуру собственности.
А еще давайте посмотрим на систему страховых продаж. Большую долю здесь занимают незарегистрированные агенты, которые могут работать сразу на несколько компаний, продавая разные продукты. Единого реестра нет. Для потенциальных потребителей это минус. Почему? Я хочу купить, например, КАСКО. Как понять, предлагает ли его реальный агент, и получу ли я полис от живого страховщика. Это вопросы доверия и, в конце концов, устойчивого роста самих компаний.
Наш законопроект о страховании сделает этот сектор прозрачным и более открытым для клиента. Человек должен иметь полную информацию о том, кто предоставляет ему услугу.
Какие перспективы у страхового рынка?
Страховой сектор переживает пандемию и карантин легче, чем остальные рынки. Во-первых, там наперед оплаченная услуга: ты купил страховку, но страховой случай может и не наступить. Во-вторых, из-за карантина люди несколько месяцев не выходили на улицу, не ездили на машинах. Потому и объемы выплат были меньше. В третьем квартале страховые премии уже превысили показатели докарантинного первого квартала на 3,5%. Драйверами традиционно было автострахование – более трети премий.
Точки роста в страховой отрасли есть. Рынок будет эволюционировать. Например, во время карантина выросла ипотека из-за снижения ставок. Страховой рынок должен пойти “прицепом”, ведь при покупке квартиры обязательно нужно оформить страховку от несчастного случая и застраховать залоговый объект.
Никуда уже не деться без дистанционности. Мы обратились в налоговую и Минфин с просьбой разрешить урегулирование страховых случаев на основании не только оригиналов документов, но и их копий, в том числе электронных. Это будет стимулировать цифровые и дистанционные программы. Сейчас это как никогда актуально. Также это позволит страховщику существенно экономить на расходах оффлайн урегулирования.
Еще одно перспективное направление – агрострахование. Недавно мы с Минэкономики презентовали законопроект о сельхозстраховании с господдержкой. Это мегапотенциальная идея. Предлагаемый в законопроекте механизм прост: государство покрывает часть страховой премии. Задача НБУ – это требования к страховщикам, которые будут работать в этой системе, и контроль за их выполнением. На основе определенных нами критериев, Минэкономики формирует перечень рекомендуемых страховщиков, а также разрабатывает программы страхования. Такой механизм работает во всех развитых странах, особенно, где агро – это драйвер экономики, как у нас. Со страховкой на руках доступ к кредитам для аграриев будет проще.
Наряду с завершением медицинской реформы — актуальным станет медстрахование. Там может участвовать как государство, так и страховщики. Например, если человек приобретает медстраховку на рынке, то государство может либо компенсировать часть страхового платежа или, возможно, уменьшить подоходный налог.
На страховой рынок также можно переложить страхование от несчастного случая на производстве. Это работает во многих странах.
Аналогично может развиваться и накопительное страхование. Это, по сути, пенсионное обеспечение через страховую компанию. Оно может снять социальное напряжение населения и дать новые возможности для накопления дополнительной пенсии.
Кроме того, в стране огромный строительный рынок огромный. И в нем есть серьезный потенциал и большие возможности для страховых компаний. Но сейчас отсутствует видение и возможные механизмы развития этого рынка. Так, в дальнейшем перспективным может быть страхование застройщиков, но конечно здесь нужна квалификация и глубокая экспертиза.
Давайте от страхового рынка перейдем к другим секторам. Как вы оцениваете их работу?
Более 70% небанковского рынка занимают финансовые компании. Этот сегмент наиболее динамичный и, откровенно говоря, наименее регулируемый. За последние три года количество “финок” увеличилось на 30%, а микрокредитование росло темпами 50% в год. Наша задача сначала навести порядок с их рыночным поведением, а затем задать вектор для упорядоченного развития.
Небанковское кредитование популярно в Украине. И тому есть несколько причин. Во-первых, в кризисные и посткризисные периоды кредитная активность банков снижается, и финансовые компании заполняют эту нишу. Во-вторых, у нас значительная часть населения не “bankable” как из-за “серых” зарплат и невозможности подтвердить доходы, так и из-за низкого уровня доходов. Ведь банки зачастую отказывают в кредите, видя, что для потенциального заемщика это может стать непосильной нагрузкой. Тогда как большинство финансовых компаний кредитуют, невзирая на это. С учетом недостаточной финансовой грамотности людей потом получаем “кредитную кабалу”.
Конкуренции между банками и финкомпаниями не должно быть. Они предлагают разные продукты. Когда возникает потребность в деньгах, люди берут небольшие кредиты у финкомпаний – 3-5 тыс. грн на срок до месяца. У банков же более долгосрочный продукт. При этом финкомпании сейчас очень активны в развитии технологий и дистанционности. Думаю, со временем, когда продукты финансовых компаний станут более цивилизованными, а сами “финки” более социально ответственными, то финкомпании и банки могут взаимодополнять друг друга. Не исключаю, что со временем весь финансовый рынок будет работать на комиссионных соглашениях между собой. И выиграет от этого клиент. Но сначала мы должны навести порядок с их рекламой, договорами и методами взыскания долгов.
Как собираетесь изменить методы взыскания долгов?
Лекарство уже есть. Мы вместе с депутатами написали и зарегистрировали законопроект (профильный комитет уже согласовал его внесение в зал). Он дает право НБУ как регулятору исключать из реестра и штрафовать коллекторов, которые угрожают или шантажируют людей. Вторая линия защиты – сами кредиторы, банки и финансовые компании. Они смогут работать только с теми коллекторами, которые есть в едином реестре. Вести этот реестр будет НБУ. Участники рынка будут обязаны предупреждать клиента, что могут привлечь коллектора в случае просрочки. Также они будут публиковать на сайте название коллекторской компании. Следить, не использует ли коллектор средневековые методы “паяльников и наручников”. Если он нарушает правила, нужно прекратить с ним работать. Еще до принятия законопроекта мы выпустим методические рекомендации для коллекторов. Там будут заложены те же принципы.
Конечно, кредиты нужно возвращать. Но и кредитор, и коллектор тоже должны быть социально ответственными. Недобросовестные компании портят репутацию всему рынку. Считаю, что рынок цивилизуется. Конечно, это не произойдет сразу. Нужно время.
Место кредитных союзов на рынке?
Во всем мире место кредитных союзов там, где нет банковских услуг – в отдаленных районах, небольших населенных пунктах. Но в Украине не совсем так. Они стараются работать в банковской нише: в областных либо в крупных районных центрах. Тогда как свой потенциал им нужно реализовывать, в том числе, в сельской местности, тем самым повышая доступность финуслуг для граждан, поддерживая территориальные общины и региональные программы развития.
У кредитных союзов есть существенный недостаток – они нетехнологичны, а их подходы устарели. Сегодня клиент хочет получить услугу дистанционно, максимально просто и удобно. Но средств для инвестирования в технологии, в дистанционные сервисы у них нет. И заработать у них не получается. Они убыточны. По итогам девяти месяцев общий убыток – 27,5 млн грн. Да, сказался карантин. Но и маржа у них меньше, чем у банков, – 13% против 20%. Средняя ставка по кредиту в кредитных союзах – 36%, а по депозиту – 23,5%. При этом у ряда кредитных союзов наблюдается ситуация, когда ставки по депозитам практически равны кредитным ставкам. И здесь, нам как регулятору нужно говорить full stop и просто обязать их снизить проценты по депозитам.
Ведь если возникает просрочка по кредиту, возникают и расходы на взыскание, суды и юристов. Автоматизированных и отлаженных процедур по возврату долга у них нет. Услугами аутсорсинга в этом направлении они тоже не пользуются. Не удивительно, что качество кредитного портфеля у них ухудшилось из-за кризиса: если в первом квартале просрочка портфеля составляла 28%, в третьем – уже треть. Подытоживая, сегодня классический кредитный союз не в состоянии конкурировать с новыми продуктами банков и финкомпаний. Им придется перестроиться, имплементировать технологии, чтобы работать на более широкую аудиторию и тогда выжить. Но в нынешнем состоянии, конкурировать они не смогут.
Может, им предложить новый механизм привлечения средств?
Для всех компаний, которые не работают с деньгами населения, мы планируем расширить возможности фондирования. Мы планируем разрешить привлекать средства связанных лиц в субординированный долг. Но для этого необходимо решение собственника. В кредитных союзах это сложно сделать, поскольку участников много. Изначально они создавались как касса взаимопомощи. И деятельность не предусматривала инвестиций в дистанционные сервисы и другие “хотелки” клиентов.
Насколько рисковым является этот сегмент?
Большинство активных кредитных союзов – маленькие. Они работают по классической схеме: собрали паи, выдают кредиты и получают доход. У нас к ним вопросов почти нет.
Есть вопросы к крупнейшим игрокам. 70% рынка – это 20 кредитных союзов. Здесь мы видим ряд рисков. Во-первых, есть концентрация в кредитном портфеле. Во-вторых, между некоторыми кредитными союзами и финкомпаниями есть связь. Мы сейчас смотрим структуры собственности по рынку и видим, что собственники отдельных “финок” руководят некоторыми кредитными союзами. И свои паи они могут отозвать в любой момент. Таким образом, есть риск перетекания активов из кредитных союзов в некоторые финкомпании. Это нужно контролировать.
В целом же рынок системных рисков не несет. Всего зарегистрировано 327 кредитных союзов. Больше трети – “спящие”: 85 находятся на неподконтрольной территории, 16 – не подали отчетность, а еще 12, согласно отчетности, не ведут деятельность. Суммарные активы всех кредитных союзов – 2,6 млрд грн, из них кредиты – 2,4 млрд грн.
Перспективы Фонда гарантирования для пайщиков кредитных союзов?
Это может стать дополнительным импульсом для развития кредитных союзов. Мы работаем над законом. Но сначала они должны решить вопрос платежеспособности. По нашим данным, кредитные союзы недоформировали резервы более чем на 100 млн грн. Неплатежеспособный кредитный союз никто в Фонд гарантирования не возьмет.
Во-вторых, для кредитных союзов членство в Фонде – это дополнительная нагрузка. Нужны средства не только на первый взнос, но и на последующие взносы. В-третьих, это абсолютно другие требования к отчетности перед Фондом и НБУ. Мы, конечно же, будем над этим работать. Альтернативой такому фонду может быть гарантирование возврата депозитов путем страхования. Но оба этих механизма – это дополнительные расходы для кредитного союза.
Ваше отношение к такому сегменту, как P2P?
Сегодня этот сегмент совершенно не отрегулирован законом. Как правило, на Р2Р площадках встречаются те, у кого есть деньги, и те, кому они нужны. Посредник в этом случае не принимает участия в транзакциях. Да, он консультирует, сводит стороны. Но ответственности не несет. Поэтому могут быть проблемы. Например, с наличием полной информации о заемщиках, проверкой их кредитной истории, репутации. Другими словами, никто не проводит качественный скоринг. В случае банкротства заемщиков или самой Р2Р платформы, кто будет заниматься возвратом средств инвесторам?!
Очевидно, что для предотвращения всякого рода пирамид нужно качественное регулирование. К нам обращалось несколько потенциальных организаторов Р2Р-площадок за советом. Они хотят построить этот бизнес правильно, вместе с тем понимая, что сегодня в Украине он ничем не регулируется.
Мы бы хотели законодательно определить, что есть такой вид Р2Р или Р2Вкредитование. Задача P2P-платформы обеспечить оценку потенциальных проектов, оценить риски и с их учетом сформировать ценовое предложение. Также такой маркетплейс должен проводить идентификацию сторон. Разобраться, не мошенники ли они. Есть также правило диверсификации, когда одно физическое лицо не может инвестировать в один проект больше определенной суммы. И естественно, площадка должна нести ответственность за выполнение транзакций.
Но пока этого нет, но зато есть примеры построения пирамид. Получается, что до момента принятия закона такие структуры могут и дальше безнаказанно вовлекать граждан в эти схемы?
Сейчас уберечь таких доверчивых людей может только финансовая грамотность и разъяснения, которые мы регулярно проводим. Кроме того, наш финансовый мониторинг – это первая линия защиты. Все эти сомнительные компании так или иначе работают через банки, имеют счета, инкассируются. Если банк увидел сомнительного клиента, должен бить тревогу и нас уведомлять. А мы будем смотреть и предупреждать клиентов. Другого пути пока нет.
Новый локдаун. Насколько он может быть страшен для финансового рынка? И какие послабления Нацбанк может дать?
Для банков механизм отработан. Банки готовы работать дистанционно. У них 100% проблем не будет.
У небанковского рынка были проблемы, когда части компаний запретили работать, но потом их вернули в список. И в период нового локдауна они смогут работать.
Хотя разрешение работы ломбардов в локдаун критиковали.
Критиковали. Но в ситуации, когда часть людей лишилась доходов из-за потери работы, нельзя их лишать возможности получения необходимых средств. К сожалению, ломбарды – это отражение уровня жизни наших людей. У них могут быть обязательства, которые нельзя реструктуризировать или отсрочить. Могут быть непредвиденные обстоятельства. Ломбард в этой ситуации может помочь со срочными деньгами. Как только уровень жизни граждан будет повышаться, количество ломбардов будет сокращаться само по себе. За последние три года с рынка ушел каждый четвертый ломбард. В действующих ломбардах увеличилось количество отделений. Но из 303 зарегистрированных работает немного больше половины.
А что с другими секторами в период возможного локдауна?
Головной болью и для банков, и для небанков были и остаются кредитные каникулы. При этом вопрос не столько в “старых” кредитах, выданных до карантина, сколько в новых. Ведь сложно кредитовать, понимая, что клиент может в любой момент перестать платить, сославшись на кредитные каникулы. Учитывая неопределенность, возможно, норму о кредитных каникулах нужно ограничить кредитами, выданными до карантина.
Проблемы проверок у финансовых и страховых компаний нет, так как нет ежедневной отчетности. Также мы разрешили подавать отчетность в электронном виде.
Чтобы помочь страховым компаниям, мы обратились в налоговую и Минфин с просьбой разрешить при урегулировании страховых случаев принимать не только оригиналы документов, но и копии, в том числе электронные. Надеемся, что нам удастся это сделать.
Мы не затронули еще один сегмент небанковского сектора – лизинг. Как он себя чувствует?
Лизинг – это перспективное направление, особенно для малого бизнеса. В этом году он растет более активно, чем другие сегменты – в третьем квартале рост плюс 30% к докарантинному первому кварталу. Но пока рынок остается небольшим. Причины – устаревшее регулирование и недостаточные знания бизнеса и граждан об этом инструменте.
Сейчас в Украине услугами лизинга пользуются в основном предприятия сельского хозяйства, транспорта. Мы хотим, чтобы регулирование и надзор за работой лизинговых компаний были максимально упрощенными. Ведь лизингодатели не привлекают средства от населения.
Нужно убрать “параллельные измерения”. Ведь сейчас лизингодателями могут быть как финансовые учреждения, так и обычные юридические лица. Причем они имеют разные условия выхода на рынок и работы в целом. Юрлица сейчас не желают становиться финансовыми учреждениями. Ведь в таком случае они смогут предоставлять только услуги финансового лизинга. А вот услуги оперативного лизинга – нет. Мы планируем это выровнять. Деятельность по предоставлению финансового лизинга не будет исключительным видом деятельности.
Также для финучреждений-лизингодателей есть требования к капиталу, структуры собственности, раскрытие информации. А для юрлиц-лизингодателей таких требований нет. Требования должны стать одинаковыми. Таким образом, на рынок не смогут выходить игроки и компании с плохой репутацией или непрозрачной структурой собственности.
И напоследок ваш прогноз: что ждет рынок в ближайшее время?
Консолидация и самоочистка рынка будут продолжаться. Те 30% компаний, которые не работают, скорее всего, будут постепенно выходить. Количество компаний будет сокращаться, но их качество и устойчивость – расти. Небанковский рынок не несет рисков для финстабильности, но прозрачность рынка крайне низкая. Это и вопрос структур собственности, отчетности, схем работы. Если все это станет более прозрачным и цивилизованным, – появится и доверие. То, чего сегодня очень не хватает небанковскому рынку.